Я.Г.Рокитянский. Рецензия на книгу:
Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКП(б)–ВКП(б)–КПСС. 1922–1952 / Сост. В.Д.Есаков. М.: Российская политическая энциклопедия, 2000. 591 с.
Книга подготовлена к 275-летию Российской академии наук. Она открывает серию изданий документов политбюро об академии до 1991 г. В предисловии президента РАН академика Ю.С.Осипова серия названа "полной публикацией комплекса архивных документов, выявленных в центральных государственных архивохранилищах", и отмечено, что она "послужит основой для научной разработки истории Российской Академии наук" (с.6).
В издании 478 документов за период с мая 1922 г. до сентября 1952 г., обнаруженные в Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и Архиве Президента Российской Федерации. Это всевозможные постановления политбюро и подготовительные материалы к ним, имеющие отношение к Академии наук. Как известно, большевики относились к научным исследованиям с пиететом и считали себя представителями научного коммунизма. После октября 1917 г. они много сделали для развития науки и образования, сохранили традиционную структуру старой Академии наук, щедро финансировали академические учреждения, экспедиции и научные эксперименты. Одним из результатов был взлет научной мысли в 20-х годах. Тогда наши ученые оказались на самых передовых позициях в физике, химии, генетике, биологии, математике, в сфере сельского хозяйства и промышленности, было сделано много научных открытий, и на весь мир прозвучали имена крупных российских исследователей Н.И.Вавилова, В.И.Вернадского, А.В.Чаянова, Н.Д.Кондратьева и многих других. Стоявшие во главе страны и группировавшиеся вокруг Ленина более образованные политики старались не вмешиваться в научные дела, с уважением относились к ученой братии. Правда, считая себя специалистами в области общественных наук, они сделали все, чтобы в этой сфере знаний у них не было конкурентов*. Высылка 1922 г. нескольких сот интеллектуалов в Западную Европу – одно из свидетельств этого. Однако нельзя не заметить, что эта акция спасла для мировой науки многих российских ученых и литераторов, которые были бы все уничтожены в 30-х годах. И после 1922 г. в гуманитарных научных дисциплинах в СССР продолжали плодотворно работать некоторые известные историки, философы, филологи, экономисты и социологи.
Ситуация в корне изменилась, когда Сталин в конце 20-х годов захватил власть, вытеснив из политбюро наиболее терпимых и здравомыслящих партийных лидеров. Теперь все стало определяться идеологическими и политическими критериями. Академию наук поставили на колени, стали регламентироваться все стороны ее развития. Поощрялось и поддерживалось лишь то, что, по мнению генсека, было идеологически и политически выгодно партии, отвергались неортодоксальные теории, выходящие за весьма узкий научный кругозор членов политбюро. С конца 20-х годов жертвами репрессий стали сотни и тысячи талантливых исследователей, запрещались или разрушались некоторые научные дисциплины и научные направления, часто ключевые для экономики, сельского хозяйства и промышленности.
В науку внедрялись идейно выдержанные пройдохи и невежды. Возник целый слой мнимых ученых. В Академии наук на всех этапах в кругу широко известных исследователей находились люди, которые сопротивлялись этому и пытались помочь своим репрессированным коллегам.
Публикуемые документы дают очень наглядное представление о развитии науки в нашей стране в послеоктябрьский период, об отношении к ней власть имущих. До 1929 г. в решениях наблюдается более уважительное отношение к академии, к ее нуждам и потребностям. Было уделено внимание 200-летнему юбилею АН, проблемам ее реорганизации, выборам новых академиков, число которых в начале 1929 г. намного увеличилось. Затем настало время "усмирения", первых арестов и "единогласных" исключений на общих собраниях АН неугодных ученых. Особую роль в их преследовании играл заместитель председателя ОГПУ Г.Г.Ягода. В докладной записке, отправленной
9 января 1930 г. Сталину, он называл многих именитых академиков шпионами. "По обстоятельствам дела ОГПУ считает необходимым немедленный арест академика Сергея Федоровича ПЛАТОНОВА и в случае необходимости допрос академиков: ПЕРЕТЦА, КРАЧКОВСКОГО, НИКОЛЬСКОГО и КРЫЛОВА А.Н. с правом последующего ареста, в случае подтверждения имеющихся на них компрометирующих материалов или обнаружения новых", – отмечается в документе (с.90).
В 30-х годах партийное руководство занималось многими повседневными делами АН, обсуждало вопросы о зарубежных научных командировках ученых, об их участии в научных форумах, о международных конгрессах в СССР, об отпуске средств на строительство научных объектов, о выборах в академию, о переезде руководства АН из Ленинграда в Москву, о награждении ученых, издании их трудов, увековечении памяти, создании филиалов АН, составе ее президиума и т.д. Стоило какому-нибудь академику попасть в немилость – и путь за границу был ему закрыт. Так произошло, например, с академиком Н.И.Вавиловым. Он вернулся в последний раз из зарубежной научной командировки в начале 1933 г. Летом 1934 г. наркоматы иностранных дел и сельского хозяйства поставили вопрос о поездке в Турцию. В письме этих ведомств отмечалось:
"Приезд в Турцию академика Вавилова, пользующегося у турок большим авторитетом, мог бы создать выгодный для нас перелом и открыть перспективы для приглашений советских ученых в сельскохозяйственные научные и учебные учреждения Турции" (с. 154). Однако политбюро высказалось против. К этому времени ОГПУ, по приказу Сталина, уже начало подготовку к аресту Николая Ивановича. Не было ничего удивительного и в том, что было отвергнуто и проведение в Москве в 1937 г. VII Международного генетического конгресса, президентом которого должен был стать Н.И.Вавилов. Здесь, несомненно, приложил руку Т.Д.Лысенко, для которого этот конгресс мог быть очень опасен. По существу, в рецензируемой книге впервые можно прочесть о предыстории этого научного форума, который был проведен лишь в августе 1939 г. в Эдинбурге (с.184–186, 203–216, 246–247, 251–253). И это лишь один из многих примеров, когда публикуемые материалы открывают новые страницы в истории науки.
В книге приведены материалы политбюро о праздновании 220-летия АН летом 1945 г.: о приглашении зарубежных ученых, о присвоении звания Героя Социалистического Труда группе ведущих академиков. Вопрос о новом президенте АН решался, как и многое другое тогда, не в политбюро. Выбор сделал Сталин единолично. Он предпочел крупного физика академика С.И.Вавилова, брата уничтоженного им гениального биолога и растениевода. Одна из целей – отвести от себя обоснованное подозрение в убийстве. Завершают подборку материалы послевоенных лет, когда партийное руководство продолжало вникать во все мельчайшие проблемы жизнедеятельности академии.
Научная ценность собранных документов не только в открытии новых фактов и выявлении многих отправных моментов в истории АН. Здесь впервые воспроизведены многие неизвестные тексты выдающихся российских ученых академиков Н.И.Бухарина, В.И.Вернадского, А.П.Карпинского, Г.М.Кржижановского, И.П.Павлова, Д.Н.Прянишникова, Д.Б.Рязанова, В.А.Стеклова и других (с.27–34, 59–60, 65, 81–82, 95–96, 96–97, 97–133, 114–116, 136–137).
Вводная статья В.Д.Есакова "Документы Политбюро ЦК как источник по истории Академии наук" представляет несомненный научный интерес. В ней рассмотрены все этапы истории академии, предпринимается попытка выяснить особенности каждого из них, определить место академии в общественной структуре страны, особенности отношения к ней партии и в 1917–1922 гг., и в последующие периоды. Автор концентрирует свое внимание на отношении политбюро и Сталина к развитию науки, показывает, как усиливалось воздействие генсека на основные направления деятельности АН, как по его велению изменялся ее руководящий состав, решались судьбы выдающихся исследователей.
Привлекает внимание рассказ об эпизоде, связанном с избранием В.М.Молотова почетным членом АН. Это произошло на Общем собрании 2 декабря 1946 г. и могло ему дорого стоить из-за благодарственной телеграммы, зачитанной здесь. Ознакомившись с ее содержанием, Сталин написал Молотову: «Я был поражен твоей телеграммой в адрес Вавилова и Бруевича по поводу твоего избрания почетным членом Академии наук. Неужели ты в самом деле переживаешь восторг в связи с избранием в почетные члены? Что значит подпись: "Ваш Молотов"? Я не думал, что ты сможешь так расчувствоваться в связи с таким второстепенным делом, как избрание в почетные члены. Мне кажется, что тебе как государственному деятелю высшего типа следовало бы иметь больше заботы о своем достоинстве. Вероятно, ты будешь недоволен этой телеграммой, но я не могу поступить иначе, так как считаю себя обязанным сказать тебе правду, как я ее понимаю» (с. 19). Конечно, Молотов покаялся и остался на своем посту. Телеграмма Сталина выявляет его слабость – ревнивое отношение к популярности своих соратников, которые не должны были "высовываться" и всегда находиться в его тени.
Некоторые критические соображения. На мой взгляд, несколько искусственна нижняя временная граница документальной подборки – 11 мая 1922 г. Она избрана потому, что в этот день на повестке дня заседания политбюро стоял вопрос об Академии наук. Но ведь политбюро создано уже в 1917 г., с 1919 г. существовало как постоянный партийный орган. После октября 1917 г. Академия наук отнюдь не исчезала из поля зрения вождей РКП(б). Она фигурировала в решениях ЦК, Совнаркома, Наркомата просвещения и ВЦИК, финансировалась новой властью, которая и в этих тяжелых условиях чем-то помогала академии. Обходить этот этап в документации вряд ли стоило.
Несколько слов о научно-справочном аппарате. В целом он составлен добротно и позволяет ориентироваться в тексте документов. Но если бросить взгляд на примечания, то сразу же замечаешь, что большая их часть – краткие биографические аннотации на лиц, упомянутых в публикации. Поскольку в конце книги имеется еще и список имен, то получается, что в ней, по существу, два именных указателя. Не лучше ли было бы опубликовать в конце книги один аннотированный указатель, а в примечаниях оставить лишь справочный материал фактологического характера. Таких примечаний в рецензируемой книге явно не хватает.
Есть в примечаниях и неточности. Так, Д.Б.Рязанов назван директором Института Маркса–Ленина (с. 528). В действительности он был основателем и директором Института К.Маркса и Ф.Энгельса. Объединение этого института с Институтом В.И.Ленина произошло в 1931 г. уже после ареста Рязанова. Директором Института К.Маркса, Ф.Энгельса и В.И.Ленина стал В.В.Адоратский.
Есаков почему-то считает, что Главное управление по науке было создано в 1921 г., и даже упрекает академика В.А.Стеклова в неточности за то, что он в одном из своих документов назвал другую дату – 1918 г. (с. 34, 528). В действительности же прав академик. Главнаука была создана в 1918 г. при Наркомате просвещения. Первым ее возглавил академик Рязанов (Вестник АН СССР. 1991. №7. С. 138).
Некоторые вопросы вызывает вводная статья. Она слабо связана с публикуемыми материалами и не раскрывает всей глубины их содержания. Такого рода текст мог быть опубликован и отдельно от книги. Но в статье, предваряющей документальное издание, стоит уделить больше внимания документальной части книги. По поводу изложения истории Академии наук. В нашей исторической науке есть примеры того, как исследование прошлого одной организации, например КПСС, весьма негативно сказывалось на исторических работах. Вероятно, следует остерегаться исторического анализа отдельных изолированных элементов общественной жизни, чтобы избежать схематизма, заданности и скуки, неизбежных в подобных локальных исследованиях. Эти организационные структуры следует рассматривать в контексте общей истории страны, на историческом фоне, в бурном потоке времени и столкновении исторических событий, а не наоборот. В вводной статье академия порой рассматривается в отрыве от общественной и интеллектуальной жизни страны.
Но эти замечания не могут поколебать позитивной оценки данного поистине грандиозного издания. Несомненно, его составитель – известный историк науки, автор многих интересных исследований Владимир Дмитриевич Есаков – совершил научный подвиг, собирая в течение многих лет по крупицам документы политбюро в РГАСПИ, в архиве Президента России, комментируя их и формируя данное издание. Есть книги-однодневки, другие живут год–два. Рецензируемой книге уготована продолжительная жизнь. Это документальное издание будет еще много лет обогащать исследования по истории неординарной и многострадальной науки России, помогать осмысливать весьма поучительный для человечества первый опыт взаимодействия пролетарской власти и научного сообщества.
* Заметим, что гуманитарная сфера знаний наиболее чувствительна для власть имущих. Они далеко не всегда избегают соблазна навязывать обществу свое видение мира. Не только у нас, но и в других государствах они хотят подстроить гуманитарные науки под себя, различными способами, прежде всего материально, поддерживают идеологов своей политической системы, в лучшем случае игнорируют, нередко дискредитируют, а иногда даже преследуют своих идеологических оппонентов. А если есть достаточно финансовых средств, то они осуществляют гуманитарную экспансию и за собственными границами, финансируют там идеологических и политических единомышленников, помогают им бороться против оппонентов, ведут идеологические войны против целых стран с неугодными им идеологиями.
Источник: Я.Г.Рокитянский.
Рецензия на книгу: Академия наук в решениях
Политбюро ЦК РКП(б)–ВКП(б)–КПСС. 1922–1952
/ Сост. В.Д.Есаков. М.: Российская политическая энциклопедия,
2000
// Вестник РАН. 2001. №11. С.1046–1048.
© Я.Г.Рокитянский