А. А. Печенкин

 

АНТИРЕЗОНАНСНАЯ КАМПАНИЯ В КВАНТОВОЙ ХИМИИ
(1950-1951 гг.)

 

© А.А.Печенкин

 

На религию нельзя смотреть со стороны,
со стороны ничего почти не видно.

Н.А.Бердяев

 

В настоящей статье речь пойдет об идеологической атаке на те­орию резонанса – одну из первых квантово-химических теорий, раз­вернувшейся в советской науке в 1949-1951 гг. (1). Эта атака по­следовала вслед за зловещими событиями 1946-1948 гг. – постанов­лениями ЦК ВКП(б) "О журналах "Звезда" и "Ленинград"" (1946 г.), "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению" (1946 г.), "О кинофильме "Большая жизнь" (1946 г.), "Об опере "Великая дружба" В.Мурадели" (1948 г.); сессией Всесо­юзной Академии сельскохозяйственных наук им. В.И.Ленина "О положении в биологической науке (1948 г.) и почти совпала с со­вместной сессией Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР, посвященной проблемам учения И.П.Павлова – Пав­ловской сессией (1950 г.). Антирезонансная кампания началась с разоблачающих и осуждающих выступлений в печати и конферен­ций, поднялась до уровня Всесоюзного совещания по вопросам те­ории строения в органической химии (июнь 1951 г.) и завершилась несколькими более узкими совещаниями и некоторыми незначи­тельными кадровыми перемещениями.

Антирезонансная кампания уже получила оценку в нашей демократиче­ской печати (2). Поводом для настоящей статьи явился, однако, достаточно детальный разбор этой кампании в книгах аме­риканского советолога и историка науки Л.Грэхема (3), последняя из этих книг была сравнительно недавно издана на русском языке (4). Л.Грэхем в целом корректно воспроизводит цепь исторических событий. Возражение вызывает его интерпретация этих событий. По мнению Грэхема, антирезонансная кампания, как и другие идеоло­гические мероприятия послевоенных лет, была проявлением борьбы, шедшей "как внутри философии, так и внутри естествознания", борьбы "между истинными учеными, с одной стороны, и невеже­ственными карьеристами и идеологическими фанатиками – с дру­гой" (5). "Полемика о резонансе, – пишет он далее, – была начата фанатичным и амбициозным, но незначительным хими­ком Г.В.Челинцевым, которого позже осудили в попытке завоевать то верховное положение в химии, которое было у Лысенко в биоло­гии" (6). Начавшаяся по сценарию лысенковщины, антирезонансная кампания не вылилась в погром советской теоретической химии. Г.В.Челинцев и ряд других химиков, жаждущие решительных кадровых изменений в верхушке советской науки, не получили поддержки у советского руководства, "не желавшего снижения продук­тивности химиков" (7).

Мимо Л.Грэхема прошла важная особенность нашей идеологи­ческой жизни – ее ритуальный характер. Трактуя антирезонансную кампанию по меркам лысенковщины, он видит в ней главным образом несостоявшийся погром. Между тем, антирезонансные мероп­риятия 1950-1951 гг. были, в отличие от лысенковщины, прежде всего ритуалом, действием, лишенным утилитарного значения и направленным на утверждение ценностей общественного порядка. Лысенковские мероприятия, кульминацией в которых стала сессия Академии сельскохозяйственных наук 1948 г., тоже имели черты ритуала: соглашаясь с Б.Расселом, Н.А.Бердяевым и многими дру­гими философами и социологами в том, что советский коммунизм был своего рода религией, нельзя не признать ритуального харак­тера у всех советских идеологических мероприятий. Но в случае лысенковских действ на первом месте была борьба за власть, или, далее, борьба за укрепление власти. Такой же отчасти характер но­сила павловская сессия 1950 г.: при всей пестроте событий, связан­ных с этой сессией, в них можно зафиксировать группу "маленьких лысенок" (К.М.Быков, А.Г.Иванов-Смоленский, Э.Ш.Айрапетянц и др.), боровшихся за власть. По-иному проходили антирезонансные мероприятия 1950-1951 гг.: их смыслом была присяга на верность всепобеждающему учению Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина и тра­дициям отечественной науки. Теория резонанса и ее адепты среди советских ученых Я.К.Сыркин и М.Е.Дяткина (иногда список адептов расширялся за счет включения в их число М.В.Волькенштейна, А.И.Киприянова и М.И.Кабачника) играли роль жертвенного тельца. Советские ученые, исполнив ритуальный танец и принеся в жертву достаточно частную теорию, без которой, как они считали, худо-бедно можно обойтись, занялись своими текущими делами.

Л.Грэхем и многие другие, писавшие об антирезонансной кам­пании, называют ее дискуссией (controversy). Факты, однако, сви­детельствуют о том, что в 1950-1951 гг. никакой дискуссии не было: игра шла в одни ворота, лучшие силы советской химии бомбили одну достаточно частную химическую теорию, причем бомбили ее не с позиции химии или физики, а с позиций доктринальной иде­ологии. Дискуссия предваряла антирезонансную кампанию, но это была дискуссия не о теории резонанса.  Начиная с 1946 г., Г.В.Челинцев (1904-1962), которого Грэхем считает основ­ным виновником антирезонансной кампании, опубликовал в "Известиях АН СССР" статьи, излагающие его собственную "новую структурную теорию", призванную стать в противовес "механистической" квантовой химии, основой органической химии. В 1949 г. появилась его книга "Очерки по теории органической хи­мии". Г.В.Челинцеву ответил один из бесспорных лидеров советской химии А.Н.Несмеянов, дезавуировавший его "новую структурную теорию" и изобличивший ее создателя в теоретической некомпе­тентности. В ходе этой дискуссии затрагивалась и теория резонанса, ибо Г.В.Челинцев отметал ее вместе со всей традиционной теорети­ческой органической химией. Однако, последнее позитивное упоминание теории резонанса в работах А.Н.Несмеянова относится к 1949 г. (8). Далее события развивались следующим образом: в 1949 г. по этой теории был произведен залп сразу из нескольких орудий. В этом году в журнале "Вопросы философии" (№ 3) появи­лись сразу две публикации, разоблачающие теорию резонанса. Это "чрезвычайно резкая по тону" (9) статья молодых тогда химиков из МГУ В.М.Татевского и М.И.Шахпаронова, в которой теория резо­нанса была заклеймена как махистская, а книга Я.К.Сыркина и М.Е.Дяткиной "Химическая связь и строение молекул", построен­ная на этой теории, была охарактеризована как "проникнутая иде­ологией махизма и космополитизма". Другая публикация принад­лежала О.А.Реутову. В ней теория резонанса была названа теорией, в которой наподобие идеалистической философии Гегеля, "отражение выдается за отражаемый объект". В 1949 г. появилась еще одна статья, определившая судьбу теории резонанса. Речь идет о статье Ю.А.Жданова (р. 1919 г.), сына А.А.Жданова и заведу­ющего отделом науки ЦК КПСС. В этой статье о теории резонанса была всего одна строчка, но эта строчка вспыхнула наподобие сиг­нальной ракеты. Ю.А.Жданов писал с неодобрением о "теоретиках резонанса", недовольных классическими химическими формулами (10).

В 1950 г. А.Н.Несмеянов, проведя различие между резонансом и мезомерией, присоединился к осуждению теории резонанса. Правда, будучи культурным человеком, он поостерегся называть махизмом научную теорию и квалифицировал как махизм позицию ее создателя – Уэланда. "Если придавать серьезное значение, – писал А.Н.Несмеянов, – высказываниям таких авторов, как Уэланд, объявляющих резонанс умозрительной концепцией, то резонансу следует предъявить обвинение не в механицизме, как это делает Челинцев, а в чистейшем махизме. Однако это обвинение следует отнести именно к авторам, исповедующим подобные истины, а не к явлению" (11).

Впрочем, грань между "автором" и "теорией" была вскоре пре­одолена, и на заседании Ученого совета Института органической химии (февраль, 1950 г.) и на Всесоюзном совещании, посвященном состоянию теории химического строения в органической химии (1951 г.) слова "махистская теория резонанса" произноси­лись с та­кой же легкостью, что и слова "достижения советской науки". Вступивший на заседании Ученого совета Института органической химии А.Н.Несмеянов призывал глубже критиковать теорию резо­нанса, а также наводил огонь критики на собственные работы, в ко­торых можно было усмотреть защиту этой теории (12).

Л.Грэхем считает, что антирезонансная кампания была иници­ирована "незначительным" химиком Г.В.Челинцевым, впоследствии обвиненным в том, что ему мнились лавры Лысенко. Действи­тельно, Г.В.Челинцев, выдвинув свою "новую структурную те­орию", заставил взяться за перо А.Н.Несмеянова, ощутившего на­ступление "доморощенной вульгаризации науки" (13). Но не поле­мика между Г.В.Челинцевым и А.Н.Несмеяновым составляла со­держание антирезонансной кампании. Эта кампания была начата в 1949 г. тремя упомянутыми выше публикациями В.М.Татевского и М.И.Шахпаронова, О.А.Реутова, Ю.А.Жданова. Причем ни в одной из этих публикаций не было ссылки на критику теории резо­нанса Г.В.Челинцевым. Более того, статья О.А.Реутова была напи­сана в форме отрицательной рецензии на книгу Г.В.Челинцева "Очерки теории органической химии": автор как бы боролся на два фронта и громил не только теорию резонанса, в которой, по его мнению, "отражение выдается за отражаемый объект", но и "новую структурную теорию", которой этот порок был вообще говоря чужд.

После появления упомянутых статей роль Г.В.Челинцева стала более чем скромной. Хотя он и не был лишен возможности выска­зываться, тон в антирезонансной кампании стали задавать другие люди. Это В.М.Татевский, опубликовавший еще одну статью в "Журнале физической химии" (1950), М.И.Батуев (Институт орга­нической химии АН СССР), яростно нападавший на теорию резо­нанса на страницах "Журнала физической химии" и "Вопросов фи­лософии", О.А.Реутов, опубликовавший еще одну статью в журнале "Вопросы философии". К ним присоединились анонимные авторы статей, посвященных празднованию 70-летия И.В.Сталина ("Журнал физической химии", газета "Правда"), а также много­численные ораторы на совещаниях, заседаниях и конференциях, предварявших или сопровождавших Всесоюзное совещание по во­просам теории химического строения в органической химии.

Для подготовки этого совещания, точнее, для подготовки постановочного доклада к этому совещанию, Отделение химических наук АН СССР образовало комиссию под председательством академика А.Н.Теренина. Речь не шла о том, чтобы организовать на этом совещании продуктивную дискуссию. Перед комиссией была по­ставлена задача с уже имеющимся решением: показать фундамен­тальное значение представлений русского химика прошлого века А.М.Бутлерова и низложить одну из современных химических те­орий – теорию резонанса.

Г.В.Челинцев не был введен в состав этой комиссии. В нее во­шли ученые, организационно и идейно близкие А. Н. Несмеянову. Выступая на Всесоюзном совещании, Г.В.Челинцев с горечью изрек, что это совещание в отличие от всех предыдущих (имелись в виду сессия ВАСХНИЛ, сессия двух академий – Павловская сессия) гото­вилось критикуемой стороной.

Ради объективности все же следует сказать, что разоблачение теории резонанса велось не только с позиций марксизма-ленинизма. В упоминавшейся статье В.М.Татевского и М.И.Шахпаронова и в последовавшей за ней статье В.М.Татевского в "Журнале физичес­кой химии" предпринималась попытка научной критики теории ре­зонанса: в этих статьях речь шла о несовместимости этой теории со строгой квантовой механикой. Однако эта струя в критике теории резонанса прошла мимо научного сообщества советских химиков: она не получила ни развития, ни опровержения. Правда, возникла формулировка "физически несостоятельная и идеологически пороч­ная теория резонанса", которая произносилась одним духом без ка­кой-либо паузы в том месте, где стоит "и". Единственной научной реакцией на эту критику было выступление В.А.Фока на совещании ленинградских теоретиков, организованном как своего рода выезд­ное заседание комиссии Отделения химических наук АН СССР. В.А.Фок показал неоснователь­ность квантово-теоретических претен­зий В.М.Татевского и М.И.Шахпаронова (14). Однако его контркри­тика тоже прошла мимо, не заставив задуматься в смысле соедини­тельного "и" в выражении "физически несостоятельная и идеологи­чески порочная". Выступление В.А.Фока так и осталось не опубли­кованным.

Если бы организаторы Всесоюзного совещания 1951 г. хотели бы действительно предъявить теоретический счет теории резонанса, они, наверное бы, вспомнили теорию молекулярных орбиталей, еще одну квантовохимическую теорию, возникшую почти одновременно с теорией резонанса. Теория молекулярных орбиталей конкуриро­вала с этой теорией за право быть основой теоретического подхода к строению молекул и проблеме химической связи (15). Уже в 30-е годы теория молекулярных орбиталей использовалась В.Хюккелем в критической оценке выводов, получаемых по теории резонанса. В конце 40-х гг. сопоставление результатов расчетов, выполненных по схеме молекулярных орбиталей и по теории резонанса, приводил американский ученый Г.К.Лончет-Хигтинс. И самое главное, к на­чалу пятидесятых годов теория молекулярных орбиталей стала от­теснять теорию резонанса на второй план.

Однако в ходе антирезонансных мероприятий и даже их куль­минации - Всесоюзного совещания по вопросам теории химического строения теория молекулярных орбиталей почти не упоминалась. Критика теории резонанса велась почти исключительно в терминах доктринальной идеологии – махизм, механицизм, принцип эконо­мии мышления и т.д. Впрочем, нельзя пройти мимо одного исклю­чения. Теория молекулярных орбиталей упоминалась в покаянных выступлениях адептов теории резонанса Я.К.Сыркина и М.Е.Дяткиной. Но они обращались к этой теории, чтобы как-то оп­равдаться: они говорили, что в последних исследованиях оставили теорию резонанса и использовали концепцию молекулярных орби­талей.

Не исключено, правда, что замалчивание теории молекулярных орбиталей имеет другое объяснение. Это замалчивание свидетель­ствует о слабом развитии квантовой химии в СССР. Фактически в этой области знаний школа Я.К.Сыркина не имела тогда достойных конкурентов, а эта школа оказалась в первые послевоенные годы неразрывно связана с развитием и пропагандой именно теории ре­зонанса (16).

Впрочем, второе объяснение не отменяет первого. Даже если бы была возможность устроить научную полемику по поводу теории резонанса, эта полемика в рамках того ритуала, который планиро­вался, была бы лишней.

Трактуя антирезонансную кампанию по меркам лысенковщины, Л.Грэхем придает преувеличенное значение лично­сти Г.В.Челинцева. Как уже отмечалось, антирезонансные меропри­ятия 1950-1951 гг. не были отражением борьбы за власть в советской химии. Во всяком случае, Г.В.Челинцев не представлял той силы, которая могла бы угрожать академической или университет­ской элите. За Т.Д.Лысенко в свое время пошли селекционеры-практики, возомнившие себя крупными учеными, и примкнувшие к ним карьеристы. Павловская сессия тоже была походом, имевшим целью изменить расстановку сил в советской физиологии высшей нервной деятельности. Даже подготовка совещания по философским вопросам физики, совещания, которое не состоялось, отражала не­которые групповые интересы. Г.В.Челинцев же был одинок (17). "Неплохой химик", выполнивший ряд "прекрасных синтетических работ", как сказал о нем М.И.Кабачник (18), он, занявшись вопро­сами теории и идеологии, противопоставил себя всей советской хи­мии. На Всесоюзном совещании по вопросам теории химического строения Г.В.Челинцева поддержал лишь доцент С.Н.Хитрик, рабо­тавший вместе с ним в Военной академии химической защиты, а также отчасти один из двух философов, участвовавших на этом совещании, Б.М.Кедров (1903-1985), весьма сдержанно похвалив­ший Г.В.Челинцева за антимеханицизм.

Всесоюзное совещание (июнь 1951 г.) было названо выше кульминацией антирезонансной кампании. Совещание, длившееся четыре дня, началось с постановочного доклада, подготовленного комиссией Отделения химических наук АН СССР, включало пре­ния по этому докладу и завершилось принятием резолюции, под­державшей этот доклад, но потребовавшей внести в него ряд важ­ных корректив. В прениях же по докладу выступило 43 человека, еще 12 человек представили свои выступления в письменном виде (19).

Н.М.Сергеев в своей статье об антирезонансной кампании делит участников Всесоюзного совещания на три группы (имеются в виду выступавшие участники) (20). К первой группе он относит ораторов, критиковавших теорию резонанса и допускавших оскор­бительные выпады в адрес ее сторонников (Г.В.Челинцев, В.Е.Львов (21), С.Н.Хитрик, М.И.Шахпаронов, В.М.Татевский, М.И.Батуев, А.П.Мещеряков), ко второй – ораторов, обошедших предмет дискус­сии и обсуждавших свои проблемы (Б.А.Казанский, А.Д.Петров, Б.А.Арбузов), к третьей – химиков и физиков (А.И.Киприянов, М.А.Ковнер, О.А.Реутов, И.Л.Кнунянц, М.И.Кабачник, Э.И.Адирович), чьи выступления "можно расценить как некую защиту теории резонанса".

Всякая классификация, разумеется, условна. Но классифика­ция Н.М.Сергеева не только условна, она конфликтует с фактами. Во-первых, первая группа у него получилась крайне неоднородной. В нее включены Г.В.Челинцев и М.И.Батуев, выступления которых были экстремистскими, и В.И.Татевский и М.И.Шахпаронов, вы­ступившие умеренно. Последние, по-видимому, учли те обвинения в излишней резкости, которые выдвигались по поводу их статьи, опубликованной в журнале "Вопросы философии". М.И.Шахпаронов даже одернул писателя В.Е.Львова, сказав, что здесь нет преступников, а есть советские химики, которые ошиба­ются. (Во-вторых, вряд ли можно считать оскорбительными слова "ингольдист-паулингист", "махист". Во всяком случае эти аллюзии не более оскорбительны, чем "либерал", "социалист". В-третьих, почти все участники совещания говорили о своих проблемах, только эти проблемы были разные – для одних это были проблемы кванто­вой химии, для других – органического синтеза. В-четвертых, член-корреспондент АН СССР А.Д.Петров (1895-1964), отнесенный Н.М.Сергеевым ко второй группе, напал на электронные теории органиче­ской химии. Вряд ли можно считать обсуждением лишь соб­ственной проблематики. И, наконец, самое главное – на совещании никто теорию резонанса не защищал. Представители всех трех групп по меньшей мере отмежевывались от этой теории.

Выступления на совещании можно классифицировать по-раз­ному. Можно выделить группу, осуждавшую не только резонанс, но и мезомерию, и группу, защищавшую мезомерию и отказывающу­юся от резонанса. Можно указать на защитников квантовой меха­ники и, так сказать, притеснителей этой теории. Участники Всесо­юзного совещания распадаются на группы и по признаку "отношение к новой структурной теории Челинцева". Некоторые из них критиковали эту теорию, другие же обошли ее молчанием.

Указанные контроверзы, однако, составляли эпифеномены Все­союзного совещания 1951 г. Главное, что на нем совершалось – это ритуал: заклание жертвенного тельца – теории резонанса. Отсюда и классификация участников совещания, лучше всего подтверждаемая фактами. Это три группы: "активисты", "жертвы" и "статисты". Активистами были Г.В.Челинцев, выстроивший длинный список "ингольдистов-паулингистов" (22), М.И.Батуев, А.П.Мещеряков, С.Н.Хитрик (если не считать реплики Б.М.Кедрова, то, как отмеча­лось выше, только он поддержал Г.В.Челинцева), писатель В.Е.Львов. "Активисты" пытались докопаться до сути, до социаль­ных и теоретических  корней теории резонанса. Жертвы (Я.К.Сыркин, М.Е.Дяткина, М.В.Волькенштейн), как и положено, каялись, выступали с самоанализом. Статистами были все осталь­ные. Они следовали правилу: "Всегда ори с толпой... Только так ты в безопасности" (23). Обязательным компонентом любого выступле­ния была присяга на верность теории химического строения А.М.Бутлерова и пинок по теории резонанса. Этот компонент до­пускал варианты: присяга сопровождалась призывом либо строго следовать теории Бутлерова, либо творчески развивать эту теорию. Пинок по теории резонанса также мог иметь ту или иную интен­сивность. Он мог распространяться на адептов теории резонанса в СССР, а мог и не затронуть. После обязательной части шла необя­зательная: критика Г.В.Челинцева, обсуждение возможностей кван­товой химии, обсуждение просто какого-либо вопроса, представляв­шегося оратору актуальным. При этом желателен был момент са­мокритики: не все в наших исследованиях и вообще в делах благо­получно.

Могло ли совещание обойтись без "активистов"? Могло бы, но сильно потеряло бы в своей зрелищности, а, стало быть, в пастве. Если на сессии ВАСХНИЛ (1948 г.) активисты играли роль пала­чей, то на Всесоюзном совещании скорее роль шутов гороховых. Причем первым из шутов был Г.В.Челинцев, заявивший в своем выступлении, и совершенно правильно заявивший, что данное со­вещание – первое, готовившееся критикуемой сторо­ной. Г.В.Челинцев активничал, задавал вопросы, подавал реплики, вносил поправки в проект решения. Но его активность лишь оттес­няла общий настрой совещания на научную и организационную безрезультатив­ность.

Вообще на Всесоюзном совещании 1951 г. люди не трепетали. Много было шуток. М.И.Кабачник вспоминает шутку, услышанную им, правда, не на Всесоюзном совещании 1951 г., а на заседании Ученого совета Института органической химии (1950 г.). Когда пи­сатель В.Е.Львов сказал Я.К.Сыркину, что за ним стоит мировой империализм, то тот, оглянувшись, ответил, что за ним стоит только М.Е.Дяткина. И на совещании 1951 г. писатель В.Е.Львов, демонстрировавший публике свою агрессив­ность и безграмотность, получал ехидные вопросы и наталкивался на иронические замеча­ния.

Резюмируя положительную программу, выработанную Всесо­юзным совещанием 1951 г., Г.В.Быков, сочувствовавший, как уже отмечалось, антирезонансной кампании, выделил следующие мо­менты: "Усилить работу в области теории органической химии, уг­лубляя и расширяя основные положения учения Бутлерова, разви­вать теорию взаимного влияния атомов в молекулах, привлекать для этого экспериментальные методы физики, разрабатывать рас­четные методы квантовой химии..." (24).

Не трудно видеть, что эта положительная программа сводится, если исключить доктринальную ссылку на учение Бутлерова, к на­бору тривиальностей, к призыву "углубить, расширить, развить".

В заключение Всесоюзного совещания 1951 г. было принято письмо И.В.Сталину.

При всей своей ритуальности антирезонансная кампания при­вела к человечес­ким страданиям, вынесла на поверхность всякую нечисть, нанесла ущерб теоретичес­кой химии. Это заложено в иде­ологическом ритуале: в противном случае ритуал не запомнился бы.

Я.К.Сыркин и М.Е.Дяткина были уволены из Физико-хими­ческого института им. Л.Я.Карпова. Я.К.Сыркин был также смещен с поста заведующего кафедрой физической химии Института тонкой химической технологии, он, правда, сохранил пост профессора этой кафедры. Пострадали ли другие обвиняемые? А.Н.Несмеянов, ос­новная мишень Г.В.Челинцева, стал в 1951 г. Президентом АН СССР, т.е. занял один из высших постов в государстве. М.В.Волькенштейн, третировавшийся в ряде публикаций и выступ­лений как один из главных "резонанщиков", отделался временным отстранением от преподавательской работы (25). А.И.Киприянов, тоже "резонанщик", испытывал временные трудности с публика­циями своих работ (26).

Антирезонансная кампания была одним из первых ярко ритуальных идеологиче­ских мероприя­тий в науке. Завоевав эволюционную биологию, обосновавшись в физиологии высшей нервной деятельно­сти, марксистско-ленинская идеология расширяла свое воз действие на науку. Однако это расширение, при условии сохране­ния научной деятельности, не могло не принять ритуальный харак­тер. Многочислен­ные примеры ритуалов в науке мы находим, об­ращаясь к хрущевским и брежневским временам.

 

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1. Поскольку возможности квантовых расчетов многоэлектронных молекул были (и в известной степени остались) ограниченными, при применении квантовой механики к химии получили развитие теории, обеспечивающие лишь качественную оценку параметров химических веществ, в частности, теория резонанса. В теории резонанса структура молекулы трактуется в виде суперпозиции "базисных структур", изображаемых при помощи традиционной химической символики. Так, например, молекула закиси азота N2O представляется в виде суперпозиции структур

N = N = О        N- - N+ = O        N = N+- О-

Учитывая две последние структуры, химик получает объяснение реакционной спо­собности этой молекулы, в отличие от доквантовых электронных теорий, позволяет с единых позиций сопоставлять реакционную способность химических соединений и проводить несложные прикидочные расчеты их физических параметров.

Теория резонанса, сформулированная еще в 30-е гг. американскими учеными Л.Полингом и Дж.Уэландом, стала проникать в нашу химию еще в довоенные годы, а в первые годы после войны "заняла господствующее положение в советской орга­нической химии в СССР" (История химических наук. Тр. Института истории естество­знания и техники АН СССР. Т.35. М., 1961. С.315). Здесь сыграли роль труды главных энтузиастов этой теории Я.К.Сыркина (1894–1974) и М.В.Дяткиной (1915–1972), подготовленные ими переводы на русский язык книг Полинга и Уэланда, их собственная книга "Химическая связь и строение молекул" (1947 г.), поддержка, оказанная им со стороны А.Н.Несмеянова (1889–1980, с 1951 по 1961 гг. – прези­дент АН СССР) и его школы.

2. См.: Сонин А. Тревожные годы советской химии // Знание – сила. 1988. № 10. С.64–69; Сергеев Н.М. Дискуссия о резонансе // Химия и жизнь. 1988. № 9. С.66-71; Волькенштейн М.В. От Ахматовой и Зощенко до Эйнштейна и Паулинга // Наука и жизнь. 1989. № 11. С.90-93.

3. Graham L. Science and Philosophy in the Soviet Union. N.Y.: Knopf, 1972; Science, Philosopy and Human Behavior in the Soviet Union. N.Y.: Columbia Univ. Press, 1987.

4. Грэхем Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Со­ветском Союзе. М.:Политиздат, 1991. С.292-315.

5. Грэхем Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении. С.24.

6. Graham L. Science, Philosopy and Human Behavior. P.309. (Русский перевод в этом месте неточен – А.П.).

7. Грэхем Л. Цит.соч. С.308.

8. См.: Несмеянов А.Н., Сазонов В.А. О квазикомплексных соединениях, гетерконъюгации и таутометрии // Известия АН СССР. Отд. химических наук. 1949. № 4. С.424. Примечание в сноске.

9. Таковой она была названа даже сочувствовавшим критике теории резонанса историком химии Г.В.Быковым (Быков Г.В. Электронные теории органической химии в СССР // История химических наук. Тр. Института истории естествознания и тех­ники АН СССР. 1961. Т.35. С.293-329).

10. Жданов Ю.А. Основные черты теории строения органических соединений А.М.Бутлерова // Успехи химии. 1949. Т. 18. Вып.4. С.472-480.

11. Несмеянов А.Н. Ответ Г.В. Челинцеву // Известия АН СССР. Отд. химических наук. 1950. № 5. С.544.

12. На Ученом совете Института органической химии АН СССР // Известия АН СССР. Отд. химических наук. 1950. № 4. С.438-444.

13. Несмеянов А.Н. О "контактных связях" и "новой структурной теории" // Известия АН СССР. Отд. химических наук. 1952. № 2. С.200.

14. См.: Стенограмма совещания ленинградских теоретиков по вопросу критики резонанса от 14 сентября 1950 г. // Архив РАН. Фонд 463.

15. Эти две теории, возникшие в ходе экспансии квантовой механики в область химических объектов, использовали тем не менее принципиально различные концеп­ции строения молекул. Если теория резонанса, точнее, теория валентных связей, ле­жащая в ее основе и составляющая количественную разработку тех же квантово-химических идей, строится на традиционном химическом представлении о двухцентро­вых межатомных связях, правда, сильно его модифицируя, то теория молекулярных орбиталей трактует молекулу наподобие "объединенного атома" и рассматривает мо­лекулярные орбитали, одноэлектронные состояния, аналогичные "орбитам" электро­нов в атоме.

16. Интересно, что в юбилейной статье "Тридцать лет советской химии", опубли­кованной в 1947 г., под рубрику "Строение вещества" попали только Я.К.Сыркин и его школа: (см.: Известия АН СССР. Отд. химических наук. 1947. № 5.).

17. Сонин А.С. Совещание, которое не состоялось. С предисловием С.П.Капицы // Природа. 1990. № 3. С.97-102.

18. Интервью с М.И.Кабачником.

19. См.: Состояние теории химического строения в органической химии. Всесоюз­ное совещание, 11-14 июня 1951 г. Стенографический отчет. М., 1952. 440 с.

20. Сергеев Н.М. Дискуссия о резонансе // Химия и жизнь. 1988. № 9. С.66-71.

21. Писатель В.Е.Львов изобличал идеализм среди советских физиков еще в 1937 г. (см.: Горелик Г.Е. Натурфилософские проблемы физики в 1937 г. // Природа. 1990. № 2. С.93-102).

22. Сколок с вейсманистов-морганистов. К.Ингольд – химик-теоретик, развивавший теорию мезомерии, близкую к теории резонанса.

23. Оруэлл Дж. "1984" и эссе разных лет. М., 1989. С.92.

24. Быков Г.В. Цит.соч. С.323.

25. Интервью с М.В.Волькенштейном.

26. Стенограмма общего собрания Отделения химических наук АН СССР от 26 июня 1953 г. // Архив РАН. Фонд 463.

 

 

Источник: А.А.Печенкин. Антирезонансная кампания в квантовой химии
(1950-1951 гг.) // Философские исследования, № 4, с.372-381.